Разговаривая об эволюции героя - интеллигента Андрея Мягкова (Андрей Мягков) в фильмах Эльдара Рязанова мы забежали вперед, ибо Карандышева в «Жестоком романсе» Мягков сыграл в 1984 («Для меня нет ни страха, ни закона, ни власти». Карандышев как зеркало брежневской интеллигенции).
Гораздо раньше, в 1972, он протранслировал другого героя русской классической прозы. Случилось это в фильме Владимира Монахова «Нежданный гость», в основу которого лег рассказ Эммануила Казакевича «При свете дня».
Казакевич был писателем советским, истово верящим в принципы, провозглашенные в 1917. Сие приводило к казусам, ибо нередко Казакевич упирался в онтологический тупик.
Об этом и поговорим.
Рассказ «При свете дня» сделан с явной оглядкой на «Попрыгунью» Чехова, в нем явлен очередной доктор Дымов, которого проглядела жена.
Именно Чехов, хорошо знающий средний извод праздношатающейся творческой интеллигенции, подметил конфликт, когда внешне яркие, но внутренне пустые люди, не замечают интеллигента истинного, врача-трудягу. Он показал мирок мелких чувств, дилетантских потуг на художество, где все подают надежды, которым не суждено сбыться. В 1970-ые вал таких людей ширился, но в отличие от чеховских времен они еще напитались и цинизмом, и озлобленностью по поводу своей нереализованности.
Казакевич же написал «При свете дня» в 1961, и образ доктора Дымова, которого теперь звали Виталием Нечаевым понадобился писателю не для разоблачения жены попрыгуньи. Казакевич решал другие задачи и вот еще вопрос – понимал ли он, что сказалось им?
Вопрос этот отнюдь не праздный, поскольку честный писатель Казакевич то и дело напарывался на вещи соцреализмом попросту необъяснимые (И все-таки они были. Маньяки-серийники СССР в "Невыдуманных рассказах" директора "Мосфильма"). Возьмем его рассказ «Приезд отца в гости к сыну». Фабула там простейшая: к сыну, которого тридцать лет назад выжила из дому мачеха, приезжает в гости отец. В честь папы устраивается гулянка, он видит с каким уважением к сыну, занимающему на заводе важный пост, относятся друзья и коллеги. Вернувшись домой, папаша пишет в партком письмо с требованием содержания, ведь сынок высылает каждый месяц только двести рублей, а деньжищи гребет лопатой (сие неправда, сын переплачивает отцу в четыре раза сверх установленной законом нормы).
Так вот, перед Казакевичем стоит вопрос: а как это возможно в нашем социалистическом обществе? В результате отец становится единоличником до сих пор, на тридцатом году Советской власти, не вступившим в колхоз, а сын из деревни уезжает не просто в город, а строить город-сад, легендарную Магнитку. В финале сын, потрясенный письмом отца до слез, успокоится на том, что истинный его папа – завод. Таким образом, рассказ о разрыве родственных связей, становится повествованием про ну их к бису эти связи. Из рассказа уходит двойственность, сложность человеческих характеров, а жаль.
«При свете окон» получилась еще интереснее. Сразу скажу, что экранизация почти идентична рассказу, потому я буду вести речь о ней и рассказе, как едином целом.
Итак, году в 1946 на пороге московской квартиры Нечаевых вырастает нежданный гость из Сибири – солдат Слепцов (Иван Лапиков). Он приехал по поручению погибшего командира Виталия Нечаева передать его личные вещи жене и сыну. Вдову Нечаева, Ольгу Петровну, играла прогремевшая незадолго до того в роли офицерской жены Алина Покровская («Офицеры»).
Мягков в роли Нечаева создавал вполне традиционный шестидесятнический образ интеллигента на войне, получился внешне легкий, с внутренним стержнем боец ("Здесь все поступки - мои, слова - мои, мысли — мои...». Олег Даль — интеллигент на войне). Основной посыл Казакевича и авторов фильма заключался во фразе: «Война хорошего человека делает лучше, а плохого хуже». Эта даже не мысль, а художественное кредо, с которым спорить бессмысленно. Какое еще кредо ждать от ударенного навек войной Казакевича, из которого именно война сделала настоящего писателя?
Вот и Нечаев до войны рохля, застенчивый парень, трезво знающий только работу инженера-строителя, стал слугой Отечеству, отцом - солдату.
Фишка же повествования заключается в том, что для жены «нежданным гостем» становится не только Слепцов, но и собственный муж. Нечаев приходит к ней после смерти в рассказах однополчанина.
И Ольга Петровна его не узнает.
«Слепцовский Нечаев вошел одетый в воду, а тот, ее Нечаев, простуживался от любого сквозняка и был мнителен, приписывая себе всевозможные болезни. Этот Нечаев был любимцем множества людей - тот был нелюдим, он был только уважаем, да и то слегка насмешливо. Этот Нечаев не боялся никого - даже маршала, который мог его расстрелять; тот опасался институтского начальства, которое могло его ущемить. В том Нечаеве, которого она знала раньше, не было как будто ни удали, ни хладнокровия, ни такого уж большого обаяния - всего того, что было в преизбытке у слепцовского Нечаева».
Если чеховская Попрыгунья просто дура, гоняющаяся за блестящей, в ее пошлом понимании, жизнью, то с Нечаевой все проще. Она мужа банально не любила, вот и все. Десять лет знакомства, сын, сделанный аборт, раздражение от его неумения прилично одеться и нормально устроить свои дела. Ей может быть и грозила участь недалекой Попрыгуньи, но муж вытянул к другой жизни.
«Ведь это он и никто другой заставил ее закончить не законченное по ее лености образование, приучил ее читать книги, объяснял их ей. Это он исподволь, осторожно, так, чтобы ее не обидеть, прививал ее несколько косному уму широкие понятия и умение видеть скрытое, но главное за внешними проявлениями жизни. Это-то и сделало из нее того человека, которым она была теперь - уважаемого сослуживцами, принимаемого всеми всерьез».
Нечаев попадает на фронт, не желая пользоваться бронью. Жена упрекает его, ставя в пример некоего Ростислава Ивановича, который бронью воспользовался и поехал в тыл. За этого Ростислава Ивановича и выйдет Нечаева второй раз замуж, родит ему дочку. Тугодумный солдат Слепцов поймет, наконец, что девочка не соседская, а пришедший в самый разгар беседы мужчина – новый муж. Поймет, засуетится, в буквальном смысле слова убежит, поскольку не понимает какую дать реакцию – за товарища больно, но что ты, в самом деле, тут скажешь?
Не знает, что тут сказать и Казакевич. Очухавшаяся Ольга Петровна, которую в рассказе муж № 2 назвал «сукой», а в фильме «куклой» (ему на секунду показалось оскорбительным, что жена не поняла какой святой человек солдат Слепцов и каким святым был ее муж №1), выбегает на улицу, в надежде вернуть солдата, но его и след простыл. Фильм заканчивается безответным криком в вечернее небо: «Товарищ солдат!» Автору остается только понадеяться на сына Нечаева, который в фильме серьезно смотрит в окно на мечущую мать, а в рассказе снабжен ремаркой:
«Он стоял бледный и строгий и давал себе слово, вернее, много слов, обещаний, клятв быть честным, добрым, искренним, ученым, или, как сказал тот солдат, - «советским».
Исполнит ли он свои клятвы? Исполнит, если окружающие помогут ему не нравоучениями, а собственным самоочищением от всякой скверны».
То бишь, сам Казакевич, похоже, определял поступки Ольги Петровны, как скверные. В самом деле, с Ростиславом она сошлась еще при живом муже, заставила его уйти из семьи, и дальше жить собирается, отделяя мужа да себя от Нечаева словами: «Мы с тобой обыкновенные люди».
В том-то и фишка - «обыкновенные».
В «нежданных гостях» не нуждающиеся.
Казакевич вырулил на тему ненужности Героя в мирное время и растерялся не понимая, что с нею делать, как развивать.
В самом деле, пришел незваный гость, растревожил воронью слободку и ничего. Мы ценим, ценим, ценим ваши подвиги, но что с вами делать дальше не знаем, мы вообще кушать собрались (симптоматично, что действие в фильме то и дело вертится вокруг обеденного стола). Нежданный гость выступает в качестве деструктора устоявшейся реальности, где войну стремятся забыть. И забудут. Ольга Петровна, конечно, рыдает в подушку, что не ценила мужа, но не разовая ли это акция? Завтра, максимум послезавтра, Нечаев опять станет для нее смутным воспоминанием.
Он свое сделал, отыграл, отжил.
Вопрос лишь в том, чего стоит наше муравьиное копошение когда бы земля не рождала таких как Нечаев и Слепцов.
Но это другой вопрос.
Казакевич же тему ненужности «нежданных гостей» по существу замолчал, прицепив финал с надеждой, что дети будут более советскими. Понятное дело, ошибся. Какими стали по отношению к героям войны дети показал Соломон Шустер в фильме «Сергей Иванович уходит на пенсию» (1980), где ветеран совсем не нужен родным, хотя они очень его любят.
А о Мягкове мы еще будем говорить.
Свежие комментарии