26 октября родился поэт Павел Арский (1886-1967).
В СССР любой выпускник средней школы, напрягшись, мог вспомнить стихотворение Арского в четыре строчки – «Царь испугался, издал манифест: мёртвым свобода! Живых под арест!»
Особняком в творчестве Арского стоит текст к песне «В парке Чаир», которую перепевают до сих пор.
Но, в общем, он забыт, как и Шведов, и Безыменский, и другие поэты революционной поры ("Старый дурак с комсомольским значком": «Я буду сед, но комсомольцем останусь, юный, навсегда»).
Рассказать хочется не о самом Арском, а о родных его, что стали жертвами поистине коварного злодеяния, которое продолжало аукаться аж вплоть до развала Союза.
Сын Арского Александр сгинул на фронте Великой Отечественной, оставив молодую жену Елену Доленко с грудничком на руках. Елене улыбнулось формальное счастье – ее полюбил человек в два раза старше. Этот дядя, Моисей Злотник, занимал пост начальника производственного отдела Главхимпрома, деньги у него водились.
Он говорил:
«Я женился на Елочке (домашнее прозвище Елены, - прим. авт.) в тысяча девятьсот сорок третьем году, она давно мне нравилась, — нравилось мне, как она смеялась, как она ходит, как она говорит, как она красит губы, как она кокетничает… Мне нравились ее лицо и ее фигура, ее глаза и ее ноги, все мне в ней нравилось…»
Разница лет Злотника не смущала, любовь же Доленко к немолодому полному человеку с рыжей, чуть седеющей шевелюрой и мясистым большим носом (именно таким запомнил его следователь Шейнин) крайне сомнительна. Впрочем, брак был взаимовыгодный, ибо Злотник прописался на жилплощадь жены, и все складывалось хоть и по расчету, но внешне благополучно.
Елена забеременела. Она была на шестом месяце, когда 8 октября 1944 года отправилась с мужем на барахолку подмосковной станции Пушкино покупать шубу. Для этой цели Злотник снял со сберкнижки 25 тысяч рублей.
Потерю жены он расписывал так: на вокзале к беременной Елочке пристала общительная дама с ребенком, предложившая ехать вместе в специальном вагоне для женщин с детьми. Сам Злотник сел в общий, а выйдя в Пушкино жены не обнаружил. Он подумал, что Елене стало плохо, и она вернулась с полпути в Москву. Но, увы, в Москву Елена не возвращалась. Скажем сразу, живой ее больше никто не видел.
Дело об исчезновении Доленко стало висяком, - еще шла война, не до поисков какой-то женщины было. Трупа нет, может, сама от мужа сбежала.
Все шло к тому, что сыщики признают поражение, когда друг Арского писатель Михаил Ильенко обратился с просьбой о помощи к самому начальнику следственного отдела Прокуратуры СССР Льву Шейнину. В 1956 Шейнин расскажет историю Доленко в новелле «Исчезновение», входящей в сборник «Записки следователя».
Сопоставление рассказа Шейнина и свидетельства внучки Арского Натальи (оставшейся круглой сиротой дочки Доленко от первого брака) раскрывает метод писательской работы Шейнина, прямо говорящий, что следователь нередко додумывал, драматизировал обстоятельства. Так Злотника он сразу выставляет человеком вне подозрений, искренне любящим, за которого ратуют даже родственники. На данном фоне особливо становится видна прозорливость советского Шерлока.
Внучка же прямо говорит – Злотнику родня Доленко не доверяла. Прямо ни на грош.
Доленко искал МУР, но Шейнину ничего не стоило перевести следствие в свое ведомство. Поручил он его следователю Голомысову.
И тот сразу сосредоточился на Злотнике, задавшись вопросом, - а не слишком ли много денег у него? Если да, то откуда?
Не буду расписывать подробно, как было уставлено мошенничество начальника производственного отдела Главхимпрома с отпуском дефицитных красителей для текстиля. По этой хозяйственной части Злотника арестовали. Во время обыска спалили его любовную переписку. Одним из адресатов была… Елена Боннэр. Ага, та самая, жена академика Сахарова.
Связь с убийцей ей еще аукнется.
Внучка пишет:
«В ходе следствия на допросы вызывалась Елена Боннэр. Бабушка говорила, что Боннэр еще до замужества мамы была со Злотником в близких отношениях, и это она познакомила его с мамой. Против нее очень отрицательно были настроены все наши родные и знакомые».
Здесь уже начали раскручивать Злотника по любовным делам. В последней попытке уйти от ответственности, тот написал жалобу в комиссию партийного контроля Шкирятову, после чего попытался покончить с собой прямо в камере. А в тюремной больнице начал давать показания, демонстрируя какую-то пещерную недоразвитость. Помните его признание в любви к Елочке?
Так вот:
«В общем, через два месяца мне все это приелось. Мне захотелось новой женщины… Тогда я познакомился с Люсей Б., и — хотите верьте, хотите нет — у меня было такое впечатление, что уж эта устроит меня на всю жизнь… Но и тут меня — или ее, не знаю, как сказать, — хватило на два месяца. ...Елочка стала раздражительна, нервна, криклива, начала устраивать мне сцены, оскорблять меня как мужчину… Она была уже беременна, и я проклинал себя за то, что допустил это, понимая, как будет трудно ее оставить… А то, что оставить ее нужно, — сомнений у меня не вызывало…
И вот однажды после очередного скандала, у меня впервые мелькнула мысль, что надо ее убить… Честное слово, я сам тогда испугался этой мысли!..
Но через неделю она снова пришла мне в голову и уже потом не уходила…»
Обратим внимание, - Злотник (в трактовке Шейнина) дает показания и о Люсе Б. (под этим именем фигурирует Боннэр). Получается, роман ее с убийцей был не до замужества подруги, а разгорелся непосредственно во время беременности несчастной?
И на этом еще сыграют недоброжелатели академика Сахарова.
Заманив жену в путь для покупки шубы, Злотник сказал, что предварительно надо свернуть на дачу, крепче заколотить двери на зиму. В лесу по дороге на дачу он и забил жену молотком, чуть позже вернулся с заступом и вырыл полноценную могилу.
Шейнин красочно описывал как в полночном лесу (не терпелось закончить дело) искали труп Доленко.
Нашли.
Рассказ об этом он написал в 1956, когда Злотник уже был на свободе. Дали ему десять лет, отсидел он восемь, выйдя по «бериевской» амнистии. Однажды жена Арского увидела его во дворе дома, в испуге вызвав участкового.
И этот эпизод переврут, инкриминировав его Боннэр.
Пора сказать – как.
Несмотря на лицемерные заявления о моральной чистоте строителей коммунизма, против диссидентов власть нередко использовала дискредитацию по «низовой» части. Гладилина обвиняли в двоеженстве, автора «Бабьего Яра» Кузнецова в создании публичного дома, Боннэр в интрижке с убийцей.
В 1976 жена Сахарова получила письмецо якобы от племянника Злотника. Тот требовал денег, грозя иначе раскрыть историю отношений адресатки с его дядей. Боннэр письмо проигнорировала и тогда многие ее знакомые получили фотокопию рассказа Шейнина, дополненную обвинительным письмом племянника Злотника. Письма шли из Вены.
Как говорила Боннэр:
«Все выглядело бы правдоподобно, но… никто из семьи Злотников из СССР не выезжал и Семена Злотника — племянника Моисея Злотника — в семье Злотников нет и никогда не было, это поручик Киже. Не моя задача исследовать, кто сочинил его».
Но обвинения перекочевали в официальную советскую печать. Историк Николай Яковлев в книжке «ЦРУ против СССР» обнародовал историю связи Боннэр со Злотником в таких выражениях:
«Она затеяла пылкий роман с крупным инженером Моисеем Злотником. Но опять рядом досадная помеха – жена! Инженер убрал ее, попросту убил и на долгие годы отправился в заключение…
…Моисей Злотник, отбывший заключение, терзаемый угрызениями совести, вышел на свободу в середине пятидесятых годов. Встретив случайно ту, кого считал виновницей своей страшной судьбы, он в ужасе отшатнулся, она гордо молча прошла мимо – новые знакомые, новые связи, новые надежды…»
На этом Яковлев не остановился, опубликовав выдержки из книги в журналах «Смена» + «Человек и закон».
Супруги протестовали, как могли. Сахаров отвесил Яковлеву пощечину, а Боннэр подала иск о защите чести и достоинства, где говорила:
«Трагедия — убийство моей школьной подруги Елены Доленко ее мужем Моисеем Злотником (двоюродным братом моей другой школьной подруги, Регины Этингер) — произошла в конце октября 1944 г. Я последний раз видела Елену Доленко в конце 1942 года, когда она вернулась в Москву из эвакуации из Ашхабада. Тогда же видела и Моисея Злотника в доме старшей сестры Регины — Евгении Этингер. Брак между Злотником и Доленко был заключен много позже, осенью 1943 года. Мужем и женой я ни разу их не видела. Об исчезновении Е. Доленко я узнала в канун 1945 г., когда снова была в Москве с ВСП в течение нескольких дней. В конце апреля 1945 г. я была вызвана с санпоезда в Москву на допрос и тогда узнала, что Злотник арестован и что он убил Е. Доленко. Кроме этого единственного допроса, когда меня спрашивали о личности убитой и убийцы и о моих отношениях с ними (Доленко я знала с младших классов, Злотника с 1938 года), меня больше ни на следствие, ни в суд не вызывали».
Остается лишь добавить, что книжку Яковлева издали и на английском, и на языках народов СССР, и даже переиздали еще в 2003.
Равно как и «Записки следователя» Шейнина издаются по инерции.
Елена Боннэр стала либеральной иконой.
Только Злотник даже неведомо где помер.
Свежие комментарии