Есть в истории литературы индивиды, оставшиеся одной строчкой и массой поступков, вызывающих недоумение окружающих.
Таким был и некий Альвэк (1895-1943).
Альвэк, конечно, псевдоним, и понятно, конечно, почему поэт решил за псевдонимом скрыться. На деле звали его словно персонажа еврейского анекдота, - Пинхус-Иосиф Соломонович Израилевич.
Были у него черты как симпатичные, так и не очень.
Черта не очень: больше всего на свете Альвэк жаждал если не славы, то короны поэтического лидера.
Еще черта не очень: Альвэк ставил перед собой творческую задачу поразить всех непохожестью. Из-под его пера выходили вирши, которые вряд ли понимал сам создатель неоригинальной зауми.
Эти две черты привели к тому, что Альвэк попытался возглавить им же созданное движение «оригиналистов».
Но у него просто не нашлось адептов.
Была у Альвэка и симпатичная черточка. Влюбившись в творчество Хлебникова он объявил себя его учеником, душеприказчиком, наследником. Вплоть до того, что одного из сыновей назвал Велимиром.
Из этого увлечения Альвэк неуклюже попытался сделать себе имя. Сначала, в 1926, он опубликовал брошюру, состоящую из поэмы Хлебникова и стихов Альвэка. В 1927 увидел свет памфлет «Нахлебники Хлебникова», в котором поэтик третьего сорта обвинил Маяковского и Асеева, что они, завладев рукописями Хлебникова, скрывают его творчество от читателей, потихоньку растаскивая находки гения в свои посредственные стихи.
Маяковский, действительно, проявлял дубовое равнодушие к наследству старшего товарища, не понимая, зачем массово издавать «поэта для поэтов». Однако, специальных интриг он не плёл.
Маяковский Альвэка воспринимал словно клопа, доставляющего беспокойство, но Альвэк - то мерился с ним всерьез, сообщая желающим, будто на каком-то концерте у него была афиша больше, чем у Маяковского.
Клопиными укусами Альвэк Маяковского достал. Он ведь не просто выпустил памфлетную книжечку, а принялся таскаться с ней по концертам. На вечере Василия Каменского затеял в фойе распродажу «Нахлебников Хлебникова» с рук.
На первой читке Маяковским поэмы «Хорошо» в Политехническом музее разразился скандал, который запомнил Варлам Шаламов:
«Внезапно с краю шестого ряда встал человек — невысокий, темноволосый, в пенсне.
— Товарищ Маяковский, вы не ответили на мою записку.
— И отвечать не буду.
Зал загудел. Желанный скандал назревал. Казалось, какой может быть скандал после читки большой серьёзной поэмы? Что за притча?
— Напрасно. Вам бы следовало ответить на мою записку.
— Вы — шантажист!
— А вы, Маяковский, — но голос человека в пенсне потонул в шуме выкриков: «Объясните, в чём дело».
Маяковский протянул руку, усилил бас.
— Извольте, я объясню. Вот этот человек, — Маяковский протянул указательный палец в сторону человека в пенсне. Тот заложил руки за спину. — Этот человек — его фамилия Альвэк. Он обвиняет меня в том, что я украл рукописи Хлебникова, держу их у себя и помаленьку печатаю. А у меня действительно были рукописи Хлебникова, «Ладомир» и кое-что другое. Я все эти рукописи передал в Праге Роману Якобсону, в Институт русской литературы. У меня есть расписка Якобсона. Этот человек преследует меня. Он написал книжку, где пытается опорочить меня.
Бледный Альвэк поднимает обе руки кверху, пытаясь что-то сказать. Из рядов возникает неизвестный человек с пышными русыми волосами. Он подбирается к Альвэку, что-то кричит. Его оттесняют от Альвэка. Тогда он вынимает из кармана небольшую брошюрку, рвет её на мелкие куски и, изловчившись, бросает в лицо Альвэку, крича:
— Вот ваша книжка! Вот ваша книжка!»
Надо лишь дополнить, что человеком, разорвавшим книжонку Альвэка был Алексей Крученых (УДАЛОСЬ ЛИ АЛЕКСЕЮ КРУЧЕНЫХ РАСКРЫТЬ "ЧОРНУЮ ТАЙНУ ЕСЕНИНА"?), пытавшийся сделать себе имя на разоблачении Есенина. В данном случае, поведение Альвэка его возмущало, возможно, он усматривал в нем конкуренцию.
Разок сорвавшись Маяковский вернулся к эстрадному благоразумию, а именно, высмеиванию соперника. Он мог выйти к рампе и бросить в зал, открывая вечер: «Альвэк пришел? Значит, можно давать третий звонок!»
И все-таки Альвэк добился славы, не догадываясь, что слава эта его убьет.
Слава настигла поэта при сотрудничестве с джазовым оркестром Александра Цфасмана. Альвэк сочинил тексты к таким песням как «В дальний путь», «Случайная встреча». Строчку Альвэка из танго на музыку поляка Ежи Петерсбургского «Утомленное солнце нежно с морем прощалось» помнят до сих пор.
Почему именно на Альвэка вдруг обрушился удар во время очередной борьбы с пошлостью на эстраде? Наверное, как на самого безобидного. Объявив Альвэка буржуазным, его выкинули из групкома поэтов, кладя тем самым запрет на профессиональную деятельность. А ведь у человека была семья, трех детей воспитывал он.
Все потерявшего Альвэка запомнил сын художника Митурича, соратника поэта по борьбе с Маяковским за наследство с Хлебникова. По его словам: «Маленький, сгорбленный, выглядел он даже по тем временам особенно запущенным, истощенным».
А тут еще война началась.
Призыву Альвэк не подлежал, но и продовольственные карточки ему не полагались.
Неведомы не только обстоятельства гибели Альвэка, даже год его смерти под вопросом. По одной из версий, надорванный борьбой за восстановление в групкоме он пошел собирать подписи в свою защиту по квартирам известных писателей. Поднимаясь по лестнице подъезда писательского дома, звоня в квартиры Эренбурга, Катаева, Альвэк достиг последнего этажа, откуда бросился в лестничный пролет.
Что осталось от него?
Строчка «Утомленное солнце нежно с морем прощалось».
Но не только.
Эстрадная борьба Альвэка с Маяковским привела к тому, что работа над собранием сочинений «великого будетлянина» все же началась и в 1928 году увидел свет первый том «Собрания произведений Велимира Хлебникова».
Свежие комментарии