Итак, Олег Даль (смотри записи по тегу олег даль) опоздал к разделу оттепельного пирога (Фальстарт в начале пути. Почему Олег Даль недалеко уехал со "Звездным билетом"). В его случае это обернулось драмой, поскольку парень успел глотнуть воздух надежд и принять его за естественный.
Самую большую очарованность Даль пережил в главном театре оттепели «Современник».
Вот об этом и поговорим.
Ни на какую институцию Олег не выльет ушата такой отборной ругани, как в сторону «Современника». Это в дневнике. Для публичных исповедей Даль подготовит приличный ответ:
«Тот «Современник», в котором я служил, кончился. Появились семьи, дети, а следовательно — личные интересы… Актерам надо было зарабатывать деньги. Они стали метаться по съемкам, по радио, ездить на телевидение. Появились автомобили, квартиры, стенки, «креслы», диваны, ковры и звания, от которых мы когда-то, приходя в «Современник», отказывались! Театр, из которого я ушел, — это не тот театр, в который я приходил».
В принципе, претензии Даля сводимы к строчке Есенина «Я не буду больше молодым», демонстрируя незрелость актера. Ту самую незрелость, которая позволяла ему мечтать в эпоху тоталитарного контроля над культурой о «лесном» театре единомышленников.
Михаил Козаков акцентирует:
«Я до сих пор живу памятью о гармонии в театре – это было только в раннем «Современнике» и больше никогда. Может быть, и успехи в дальнейшем были значительнее, сыгранные роли не хуже, может быть, даже лучше… Но… Там все совпало – молодость, время, состояние театра. Олегу же все время не везло. Он как бы попадал «на спуск». Его поколению не везло. В хрущевскую короткую «оттепель» мы были взрослые. Он застал все это уже на «излете». Потом и в «Современник», и в другие театры он приходил в тот момент, когда театр уже, по существу, умирал. Он, разумеется, не был в этом виноват. Изменилась эпоха, и началось то, чему нашли популярное сейчас определение «застой».
Но что же это был за коллектив?
Что именно восхищало в нём Даля?
Во-первых, сначала это был не театр, а театр-студия, образование более свободное, нежели, скажем, государственный МХАТ, хотя именно систему Станиславского «Современник» возводил в принцип.
Репертуар утверждался сообща. Труппу формировали общими усилиями.
Во главе театра стоял Олег Ефремов, при нем был Совет. Труппа делилась на постоянную и переменную. Каждый актер раз в год подвергался экзамену соратников — что сделано, сколько сыграно, нужен ли ты театру? Тайным голосованием решалось остаться актеру в постоянной труппе, перейти в переменную или стать членом постоянной. Подобной экзекуции не избегал на общих основаниях и Ефремов. Уволить актера решением коллектива можно было если только он находился в переменной части труппы.
Здесь наличествовало прямое противоречие законодательству, уволенный мог апеллировать к профсоюзу, потому каждый при приеме на работу давал подписку, что в случае форс-мажора сам напишет заявление об уходе.
Хитро обстояли дела и с деньгами — актеры получали зарплату, согласно своей тарификации, а внутри коллектива она перераспределялась. Деньги сдавались общественному кассиру, тот производил перерасчет. Скажем, у Евгения Евстигнеева зарплата 120 рэ, но он играет главные роли, на него идет зритель, собрание выносит решение, что в новом сезоне он будет получать 150. Откуда взять недостающие 30 рублей? А есть у нас Ванькин и Петькин с зарплатой в 145. Они почти ничего не играют, вот и пусть сдают в кассу по 15 рэ ежемесячно в пользу Евстигнеева.
Вчерашний студент был очарован внешней свободой «Современника», где сохранялось студенческое единомыслие братства.
Людмила Иванова вспоминала о Дале:
«Его приводила в восторг система, в которой можно было прожить без копейки. Денег-то у него почти никогда не было. Зарплата у него была очень маленькая – всего рублей 90. Ну, это я так помню. А сам он, когда его спрашивали: «Какая у тебя зарплата в «Современнике»? – искренне отвечал: «А я не знаю!» Совершенно бессребреник!»
Но уже летом 1964, во время съемок фильма «Строится мост», где была занята вся труппа театра, и даже Даль играл эпизод, студия приказала долго жить. «Современник» перешел в статус московского театра. К этому времени все студийные принципы, на которые клюнул Даль оказались похерены.
Репертуар утверждается всей труппой?
Да, но потом министерство культуры может пьесу запретить.
Труппу формируют общими усилиями?
Да, но Ефремов научился проводить нужные решения. Приставка «студия» давала ему средство манипуляции актерами: «Мы делаем общее дело, а такой-то мешает».
Считающий, что формат студии уже не соответствует статусу «Современника» Михаил Козаков говорил:
«Зачем на вывеске, установленной на фасаде театра в центре Москвы, красуются эти три слова — «Театр-студия «Современник», когда истинное положение вещей требует всего двух: «Театр «Современник»? Конечно, власть главного режиссера делается, вернее, признается в таком случае абсолютной, но зато и ответственность его перед труппой за принимаемые им решения, естественно, увеличивается, а не перекладывается на членов Совета и на постоянную часть труппы с демагогической ссылкой на уже не существующие на деле демократизм и общую волю».
Теперь посмотрим на существование самого Даля в единственном творческом коллективе, который он недолгое время считал родным.
Олег Даль попал в труппу как все, на конкурсной основе. Жена Ефремова Алла Покровская увидела дипломный спектакль студентов Щепкинского училища и пригласила Олега и его однокурсника Виктора Павлова показаться труппе «Современника». Кроме Даля с Павловым в тот же вечер пробовалась в «Современник» и Людмила Гурченко.
Создается впечатление, будто по молодости лет Даль обладал большим запасом прочности и оптимизма. Мол, позже, обопсовев, он будет уходить из театров, плюя на обязательства, а в первой половине 1960-ых щенячье радовался уже тому, что коллектив его принял.
Это впечатление обманчиво.
И вот почему.
Ряд сиропных воспоминаний говорит, будто талант Даля в «Современнике» оценили сразу и безоговорочно. Скорее всего такое впечатление сложилось у мемуаристов постфактум, с осознанием вершин, которые Даль покорил. На деле в «Современнике» Даль попал в ватную атмосферу вводов на пятые роли (пикантное положение для человека, заносящего в дневник, - вводы «я не считал и не считаю предметом для актёрского труда»). А куда деться? Главные роли играл раскрученный цвет труппы — Кваша, Козаков, Табаков, Ефремов. Новичок же проходил инициацию терпением.
Только в 1965, через два сезона, Даль дождался далеко не главной, но заметной роли трубача - джазмена в пьесе Василия Аксенова «Всегда в продаже». Таким образом, дебютировав в фильме по повести Аксенова, Даль и блеснул на сцене первый раз тоже с его подачи.
Роль была типично шестидесятническая — молодожен, лабающий джаз в ресторане, а дома поющий ребенку вместо колыбельной американский блюз.
А потом опять два простойных сезона.
Теперь о терпении.
Оно Далю перманентно отказывало и, можно предположить, держали его не в первачах, еще и по причинам характера, полном сюрпризов.
Вот какую прелесть вспоминает о начале их отношений Людмила Иванова:
«Олегу дали первую маленькую роль в «Современнике» – попросили заменить заболевшего актера в спектакле «Третье желание». Роль соседа, который приходит побриться к парикмахеру на дом. Парикмахера играл Валентин Никулин, а я – его жену. И вот мы на сцене. Я произношу свои реплики, Олег должен ответить. Но он молчит! Я повторяю свой текст снова, а сама уже холодею от ужаса. Тут Даль, по-прежнему ничего не отвечая, зачем-то поднимает стол, переворачивает его, ставит себе на голову и так уходит со сцены за кулисы.
Честно говоря, мы все подумали, что у Олега помутился рассудок. Даже не доиграв свою сцену, я все бросила и побежала за кулисы: «Олег, миленький, что с тобой?». И тут почувствовала винный запах, после чего разозлилась не на шутку. Со словами: «Так ты что, выпил?» – я размахнулась и вкатила ему пощечину. Сама от себя такого не ожидала. Но я всю жизнь плохо переносила пьяных. А тут у меня просто в голове не укладывалось: первый выход на сцену «Современника», как же можно пить в такой день? Олег схватился за лицо и куда-то убежал… И потом его три дня никто не мог найти, в театре он не появлялся».
Здесь особенно прелестна даже не выпивка на премьерном спектакле, а последующее исчезновение на три дня (особенность психологии Даля - не решить проблему, а попытаться от нее убежать). Дай такому роль главную…
Свидетельство Ивановой помогает разрушить еще одну легенду под названием «Олега споили в «Современнике».
Федор Чеханков напрямую выводит:
«Его и Витю Павлова взяли в «Современник». Но Витя через год оттуда ушёл, потому что они все там страшно пили! Знаменитые саратовские гастроли вместе со съёмками фильма «Строится мост». Вот там-то и начался глубокий «кир» Олега Даля — в тех разрушительных масштабах, которые его и прикончили в итоге».
Ему вторит последняя жена Олега Елизавета Эйхенбаум:
«Я думаю, что он стал пить в «Современнике». Там пили многие: кто посерьезнее, кто в шутку. Постепенно это его затянуло… Он не слабый человек, наоборот, очень сильный. Но это, к сожалению, превратилось в болезнь…»
Меж тем, масштабы пьянства Даля поражали тертых аксакалов студийного движения. Ефремов постоянно угрожал молодому увольнением, Даль неоднократно порывался из театра уйти, строча заявления в стиле «Прошусь на волю!».
Заметим также, что личная жизнь, которую Даль устраивал в театральных стенах, вступив в брак с Ниной Дорошиной ("Назло бабушке — в штаны". История глупой свадьбы Нины Дорошиной и Олега Даля) и Татьяной Лавровой ("Олег сильно пьет и меня заставляет". Разрушенный брак Даля и Лавровой), также не прибавляла к нему симпатий, выявляя у малонадежного парня неспособность наладить быт.
Роман с «Современником» вовсе не был таким полюбовным, каким Даль пытался представить его впоследствии. Но он был самым длительным и счастливым, это да. Первый период длился семь лет и завершился для Даля Васькой Пеплом в «На дне» (1968) и главной ролью в спектакле «Вкус черешни» (1969). «Вкус черешни» Даль получил, поскольку сошел с дистанции репетировавший роль Геннадий Фролов. Это опять был ввод, но ввод на премьеру, где Даль показал на что способен.
Подводя незадолго до смерти итоги своей театральности деятельности Даль выделит всего 12 ролей. Среди них — Васька Пепел и «Вкус черешни».
Когда казалось все выправилось, Даль «Современник» покинул.
Объективные причины — Ефремов уходит во МХАТ и зовет Даля с собой. Сам Даль женится на ленинградке Елизавете Эйхенбаум и рассматривает перспективу жизни в городе на Неве.
Во МХАТе Даль не задержится. В городе на Неве тоже. В 1973 вернется в «Современник», откуда спустя три сезона уйдет со скандалом и вечной обидой на театр, который некогда был родным.
Но об этом мы еще поговорим.
Свежие комментарии