Могли ли посадить в тюрьму Муслима Магомаева?

17 августа отмечал день рождения Муслим Магомаев (1942-2008).

Слава его как вспыхнула в 1960-ых так и продолжала шириться.

Меж тем как в 1968 Магомаев стал фигурантом уголовного дела.

Вопрос: могли ли его посадить?

И за что?

В СССР бытовала практика, когда прогорающая филармония завлекала на гастроли суперзвезду и с ее помощью выкарабкивалась из финансовой ямы.

В 1967 году аховое положение сложилось в филармонии ростовской. У ансамбля песни и пляски донских казаков предстояли гастроли в Москве, а не было денег даже на приличные костюмы для артистов.

Ушлый администратор Павел Леонидов ангажировал популярного Магомаева для концерта в Ростове-на-Дону, причем на самой большой площадке города — стадионе, вместимостью 45 тысяч человек.

Если верить первой версии, состоялась накладка в отношении времени, проведенного Магомаевым на сцене. Изначально он подписывался на одно отделение из трех, должен был исполнить восемь песен и получить 202 рубля (такая у него была ставка за концерт). Что-то пошло не так, на сцене пришлось пропеть свыше двух часов, став единственным солистом и получить 606 рублей за три отделения.

Согласно версии второй, тройная оплата была предложена сразу — за стадионные, так сказать, дела. Засада состояла в том, что за сольный концерт на стадионе у Магомаева ставка была такая же, как за выступление в камерном зале. Леонидов уверил певца будто, есть официальное разрешение министерства на тройную ставку за стадионное пение (такое разрешение было, но с нюансами, о которых Леонидов не мог не знать). Не мог не знать про нюансы и Магомаев, — дело касалось прямой оплаты его труда. Скорее всего, оба были рады обманываться.

Концерт прошел триумфально и едва не закончился трагедией. Согласно режиссуре, в финале Магомаев должен был совершить круг почета вдоль стадионных трибун, стоя в открытой машине. Взбудораженные пением зрители выскочили на поле и устроили вокруг авто столпотворение, едва не превратив мероприятие в Ходынку. Драмы удалось избежать. По словам Магомаева, с тех пор он «не делал никаких кругов почета».

Но запомнился Магомаеву концерт в Ростове-на-Дону не только незадавшимся «кругом почета». Певец гастролировал в Париже, когда получил из Москвы звонок: ОБХСС завел уголовное дело по поводу получения им «левых» денег в Ростове-на-Дону.

Предстояло разбираться.

В мемуарах Магомаев так отзывался о Леонидове:

«Был некто Павел Леонидов, хитроумный организатор концертов, который всю жизнь ловко и нагло обманывал государство. По какой-то непонятной линии он приходился родственником Владимиру Высоцкому. Уехав за границу, он написал там книгу «Высоцкий и другие». Когда я прочел то, что он написал в ней про меня, то подумал: если так написана вся книга, ее автора можно поздравить — он в родстве и с гоголевским Ноздревым по части «отливания пуль». Ложь его приторная.

По словам Леонидова выходит, что он мне, видите ли, сделал добро и погорел исключительно по моей наивности и глупости. Магомаев, пишет он, человек талантливый и парень симпатичный, но вместо того, чтобы сыграть мальчика-паиньку, встал в позу, и вот из-за этого дело раскрутили еще больше».

Магомаев здесь не учитывает другие свои слова, где называет Леонидова своим импрессарио. Не учитывает и факта, что песня на стихи ловко и нагло обманывающего государство Леонидова «Когда приходит любовь» входила в его репертуар. 

Едва певец появился в Москве его и Леонидова вызвали на правёж к заместителю Фурцевой Василию Кухарскому. Леонидов пытался апеллировать к приказу министерства о тройной оплате стадионных концертов и тут выявились нюансы, о которых подельники предпочли забыть. Нюансы представляли типично советский абсурд без экономической логики: тройная оплата предлагалась участникам сборных концертов, а не солистам. Грубо говоря, если бы Магомаев отработал одно отделение в сорок минут он мог бы претендовать на тройной оклад, а пробыв на сцене два с лишним часа — нет.

Но что значит леонидовское обвинение «встал в позу», брошенное в адрес Магомаева? Скорее всего, поза означала, что Магомаев возвращать деньги отказался, взяв консультацию у генерального прокурора Азербайджана. Тот, в трактовке Магомаева, сказал так: «Никому ты не должен отдавать те деньги. Ты же их не украл? Не украл. Ты расписался? Да, расписался. Разве ты положил в карман левые деньги? Нет, положил правые и честные, подоходный налог заплатил… Если отдашь эти деньги, то признаешь, что ты получил их незаконно…»

В ходе следствия Магомаеву инкриминировали еще один эпизод — несусветные деньги за концерт в Пензе, где певец даже не был. Оказалось, некий концертный администратор вписал в рапортичку его фамилию, присвоив гонорар. Типичный подлог, но Магомаев вдруг повел себя как мальчик-паинька.

«Устроили очную ставку с этим концертным деятелем. Смотрю — старик, божий одуванчик. Пожалел я его и сказал: «Знаете, я забыл. Я разрешил ему за себя расписаться».

Начали опять разбираться. Дотошные ребята из ОБХСС вскоре все поняли: что я чист, что меня подставили, что я из жалости сказал, будто разрешил старику расписаться… Но тогда на меня должны были бы завести дело за соучастие в изготовлении подложных финансовых документов. Пришлось брать свои слова обратно».

В принципе, это — дача ложных показаний и еще одно дело.

Никто Магомаева сажать не собирался. И никого за левые концерты из ведущих артистов до андроповских времен не сажали, ответ держали концертные администраторы. Наиболее близко к тюремной шконке подобрался Борис Сичкин (ЗА ЧТО СИДЕЛ "БУБА КАСТОРСКИЙ"), но и его университеты считать полноценной отсидкой никак нельзя.

Наказывали по другому, — отлучением от эстрады. Популярнейшему Магомаеву Министерство культуры СССР на год запретило выступать везде, кроме Азербайджана. Продлилась опала всего девять месяцев и была снята  по распоряжению Андропова, который желал видеть артиста в концерте, посвященному 50-летию КГБ.

Но это уже другая история.